Объект представлял собой что-то среднее между традиционным охотничьим домиком и новорусским коттеджем. Одни постройки были бревенчатыми, а другие – возведены в соответствии с евростандартом. В будний день гостей, вероятно, не было. Под навесом виднелся запыленный «джип», да двое крепко сбитых молодых мужиков возились во дворе. Они поливали клумбы, кололи дрова, без конца устраивали перекуры и в неимоверных количествах пили пиво.
Андрей улыбнулся, это облегчало его задачу: за целый день эти бугаи разомлеют от пива и, как стемнеет, он без труда установит «жучки». И самое главное: Андрей ни разу не услышал собачьего лая.
Под вечер Котов захватил коробку с «жучками» и пошел на операцию, приказав Степанчуку не отлучаться от машины. Он довольно быстро добрался до опушки леса. Метрах в пятидесяти угрожающе темнел силуэт охотничьего домика. Оценив обстановку, короткими перебежками Андрей стал приближаться к нему. Вот и забор. Котов прислушался. Ни звука. Тогда он подпрыгнул и ухватился руками за верхнюю перекладину, осторожно подтянулся и замер наверху. Всё было спокойно. Андрей перевалился через забор и медленно спустился на землю. Подкрался к дому и стал ставить «жучки». Действовал быстро, так как места для установки наметил еще днем. Всё шло гладко. И вдруг у него в кармане заверещал мобильник. Андрей обомлел: «Какой прокол!» Он лихорадочно сунул руку в карман и отключил телефон. Не желая испытывать судьбу, кинулся к забору и в считанные секунды перемахнул его. Пробежал открытое место, мельком взглянул на высокую березу. Еще днем он установил на ней портативный радиоприемник с магнитофоном, автоматически включающим режим записи, когда «жучки» будут посылать сигнал.
В полнейшей темноте, не без труда Андрей отыскал «Волгу». Степанчук завел мотор, и, не теряя времени, они отъехали. Преодолев километров десять, остановились в лесопосадке и заснули прямо в машине.
На следующий день, под вечер они снова подъехали к охотничьему домику, и Андрей сменил кассету в магнитофоне. Вынул записанную и вставил чистую.
Так продолжалось дней пять. И всё это время Котов и Степанчук вели походную жизнь: спали в машине, а питались консервами.
Вечерело, и они вновь поехали к охотничьему домику. Василий Семенович остался в машине, а Андрей пошел сменить кассету.
После жаркого дня, наступила умиротворяющая прохлада. Пахло мхом и травой. Лениво пела какая-то птица. Иногда пробегал ветерок, и вершины огромных берез шумели, как морской прибой.
Андрей вздохнул: «Хорошо! Какая благодать и гармония в природе! И чего человеку не хватает?» Он еще раз вздохнул, и, словно вторя ему, в кронах прошумел порыв ветра. Андрей вышел из леса и стал пробираться через кустарник, высотой почти в рост человека. Неожиданный порыв ветра сбил шляпу с его головы. Андрей поймал ее и снова надел. Не успел пройти несколько шагов, как ветер вновь сбил шляпу. Андрей усмехнулся, нагнулся и на мгновение окаменел – в шляпе зияли два пулевых отверстия. Он припал к земле. То ползком, то короткими перебежками выбрался с открытого места и побежал по лесу. Сердце лихорадочно колотилось. Он остановился и решил оценить ситуацию. Взобрался на высокое дерево и достал бинокль. Взглянув в него, обомлел: несколько человек с винтовками наперевес шли по лесной дороге в сторону кустов, где Степанчук спрятал «Волгу». Андрей понял, что дело – хуже некуда. Без машины им вряд ли выбраться отсюда. Он выхватил пистолет и выстрелил. Посмотрев в бинокль, увидел, что они в нерешительности остановились. Андрей выстрелил еще раз. Они повернулись и цепью пошли на него. Нельзя было медлить ни минуты. Он быстро слез с дерева и бегом, обходя преследователей по большой дуге, рванул к месту, где его ждал Степанчук. На бегу Андрей выхватил из кармана телефон и набрал номер. Василий Семеныч ответил тотчас:
- Да.
- Вася, это Андрей. Быстро в машину! Будь начеку! Запахло жаренным! Я прибегу через несколько минут и рвем когти!
- Понял. Давай!
На последнем издыхании Котов добежал до места и повалился на заднее сидение. Степанчук ударил по газам. На повороте дороги почти одновременно грянули несколько выстрелов. Василий добавил газа. Машина взревела и в считанные секунды миновала засаду. На всякий случай Степанчук пригнулся, но вел машину спокойно и уверенно. Выехали на шоссе. Погони не было. Через несколько километров свернули на проселок и остановились. Василий Семенович осмотрел «Волгу». В нескольких местах зияли пулевые отверстия.
- Ну, Андрюха, с боевым крещением! Чудом остались целы!
- Котов снял шляпу и ладонью стер пот со лба. Взглянул и обомлел: в шляпе появилось третье пулевое отверстие. У него екнуло в сердце, и задрожали колени. А Степанчук лейкопластырем заклеил дырки в кузове и замазал их солидолом. Дождавшись темноты, они поехали в Москву.
Андрей проснулся от яркого солнечного света и нехотя открыл глаза. Подъезжали к Москве. Ранним утром Ярославское шоссе было пустынным, и они мчались с ветерком. Промелькнули города Пушкино и Королёв.
Котов попросил:
- Василий Семеныч, высади меня, пожалуйста, в Мытищах.
Андрей вылез из машины и отпустил Степанчука. Подождал пока «Волга» скрылась из вида, зашел в какой-то двор и сел на лавочку. Достал диктофон, одел наушники и стал прослушивать, записанные кассеты. Первые были абсолютно неинтересны: какие-то полу-дебильные разговоры, шум бензопилы, звуки радиоприемника. Андрей быстро перемотал их, не найдя ничего, заслуживающего внимания. Следующие оказались поценнее. Кроме голосов, вероятно, принадлежавших охранникам, появились и другие, поинтеллигентней. В том числе говорили о делах, о торговле нефтепродуктами. Звучали названия фирм – поставщиков, марки горючего, кто кому сколько отгрузил. От однообразия бесед на специальные темы Котов чуть не задремал. Но вдруг вздрогнул: прозвучала фамилия «Кацнельсон». Оказывается «Чебурашка» здорово допек их, буквально выживая с перспективных рынков. Причем не гнушался ничем. За последнее время при загадочных обстоятельствах у них сгорело несколько бензозаправок. Разговоры о деле чередовались с охотничьими. Потом снова продолжались деловые. И в них нередко на все лады склонялось имя Кацнельсона. Андрей вздохнул: «Да, нешуточные дела затевает его новый шеф».
Котов вышел на улицу и поймал такси.
- Куда ехать?
- Для начала в Тайнинку, а потом, наверное, в Москву.
Андрей попросил водителя остановиться, немного не доезжая до церкви. Вылез из машины и пошел на улицу Кибальчича. Но, к удивлению, не обнаружил знакомого дома. На его месте было свежее пепелище. А какой-то шустрый мужичок отдирал доски от уцелевшего забора и складывал их на тележку. Котов обратился к нему:
- Не подскажете, тут где-то была мастерская художника Герцовского?
Мужичок прищурился и в свою очередь спросил:
- А вы кем ему приходитесь?
- Никем. Хотел картину заказать.
Мужичок чему-то обрадовался.
- Другому закажете. А этот отхудожествовался. Позавчерась сгорел.
- Как сгорел?
- Как, как? Надо полагать, спьяну и сгорел. И картины сгорели, и дом сгорел, и художник сгорел. Один забор остался. И тот сгорит, - мужичок с досады вздохнул. – Куда он годится. Разве что на дрова.
Андрей повернулся и, не сказав ни слова, пошел к такси, сел в машину и устало произнес:
- В Москву.
Котов вылез из такси возле дома Кацнельсона. В подъезде новый охранник остановил его:
- Здравствуйте. Вы к кому?
- К Давиду Давидовичу Кацнельсону.
- Минутку.
Охранник снял телефонную трубку и набрал номер.
- Алло. К вам пришли. Пожалуйста.
И он подал трубку Котову.
- Алло, - послышался Катин голосок.
- Здравствуй, Катя.
- А, Андрюша, - обрадовалась она, - пожалуйста, поднимайся.
Андрей подошел к квартире. Дверь была приоткрыта. Он деликатно позвонил. Послышался Катин голос:
- Андрей, проходи. Извини, я в душе. Располагайся, послушай музыку. Подожди немного, шеф скоро будет.
Андрей зашел в гостиную и, включив огромный японский телевизор, поискал по программам. Замелькала надоедливая реклама, латиноамериканские сериалы и безмозглые боевики. Котов поморщился. Подумав, включил видеомагнитофон. Улыбнулся, увидев на экране Катю. Она была в очень красивом вечернем платье, в туфлях на высоком каблуке. Видимо, куда-то собиралась. Перед зеркалом поправила волосы, осмотрела себя со всех сторон. И неожиданно сняла платье, оставшись в одном белье. Достала из шкафа несколько платьев и кинула их на кровать. Приложила к себе одно, другое, третье. Выбрала длинное, сильнодекольтированное малиновое платье. Но для него потребовалось другое белье. Она скинула голубой шелковый лифчик и такие же трусики. Одела черное, кружевное белье. Затем платье. Опять повертелась возле зеркала. Вновь сняла платье, сменила белье. И так проделывала несколько раз. При этом звучали спокойные лирические мелодии. Катя подошла к зеркалу и стала пританцовывать в такт музыки. Зазвучали быстрые, современные ритмы, и Катя скинула, сковывающее движения, платье. Она крутилась, изгибалась всем телом, задирала ноги, опускалась на колени, ложилась на ковер. Наконец, во время танца, она сорвала с себя лифчик и трусики и бросилась на широкую кровать. Она извивалась змеей, кувыркалась, изгибалась, принимала чувственные позы, при этом стонала и вскрикивала. Она поглаживала, ласкала себя. Широко раздвинула ноги и началась откровенно неприличная сцена.
Вдруг за спиной у Андрея послышались всхлипы. Он обернулся и увидел плачущую Катю. Андрей выключил видеомагнитофон и подбежал к ней, обнял. Она зарыдала. Андрей усадил плачущую Катю на диван. Ее лицо стало страдальческим и некрасивым, а губы изогнулись в циничной гримасе. Сам, чуть не плача, Андрей обнял ее за плечи, поцеловал в волосы и сдавленным голосом произнес: «Солнышко, не расстраивайся, всё будет хорошо». Катя подняла голову и мокрыми от слез губами поцеловала его.
- Андрюша, как мне плохо, - сквозь слезы шептала она. – Как я несчастна!
- Уйди отсюда.
- Некуда идти. У меня нет ни дома, ни работы.
- Сколько тебе надо! Проживешь как-нибудь.
- Мне нужно много денег! У меня больной сын!
И она вновь разрыдалась.
- Он страшный человек! Превратил меня в половую тряпку.
Андрей обнял ее.
- Ну-ну. Не плачь. Выпутаемся.
- Андрюша, ведь он меня подложил тебе, чтобы ты был на крючке!
Зазвонил телефон, и Катя сняла трубку.
- Алло. Да, Давид Давидович. Да, хорошо. Котов пришел. Пусть подождет? Хорошо.
И она положила трубку. Повернулась к Андрею.
- Ты всё слышал. Он будет через пятнадцать минут.
И, сразу постаревшая, осунувшаяся, еле передвигая ноги, она вышла.
*
Разговор с Кацнельсоном был краток: Андрей отдал ему кассеты с прослушкой и в нескольких словах описал обстоятельства операции.
Давид Давидович похвалил Андрея:
- Хорошо, очень хорошо. Теперь отдыхайте.
Котов вышел на улицу и разбитый, смертельно уставший поехал домой.
*
Через день, когда Андрей ужинал, раздался телефонный звонок.
- Алло, привет. Это Степанчук. Я заеду к тебе сейчас?
- А что случилось?
- Дельце небольшое. Останешься доволен.
- Хорошо. Жду.
Через некоторое время в дверь позвонили. Котов открыл. На пороге стоял Степанчук, но странный какой-то, на себя не похожий. В модном плаще, в шляпе да к тому же в очках. Андрей впустил его в квартиру.
- Что это ты, Василий Семеныч, таким франтом? Прямо и не узнать.
- Да я с работы. Еще не переоделся. Такой прикид нужен был для маскировки. Андрей, у меня к тебе такое дело: я сейчас буду занят, и тебе придется обойтись без шофера. Но я поставил под окнами новенькую «Ладу». Документы оформлены на твое имя. Это подарок от шефа.
И Степанчук протянул Андрею документы и ключи.
Котов выглянул в окно. Действительно под окнами темнел силуэт «десятки». Андрей улыбнулся.
- Андрюха, - Василий протянул руку, - поздравляю, друже. Ну, бувай здоров.
И он убежал. Андрей вышел на балкон, опустился на стул. Из подъезда показался Степанчук и быстро завернул за угол. Проводив его взглядом, Андрей уставился в ночное небо. Потом посмотрел на машину. В нем боролись противоречивые чувства: радость и неприятный осадок. Вдруг он увидел, как из-за угла мелькнула знакомая фигура Степанчука. Андрей насторожился, так как Василий двигался крадучись, а подобравшись к машине, опустился на колени и минут пять возился под ней. Потом так же осторожно ушел.
Котов, выждав некоторое время, взял фонарь и выбежал на улицу. Заглянул под «Ладу» и увидел, что к днищу под местом водителя прикреплена какая-то металлическая коробка, от которой тянется тросик к колесу.
*
Утро следующего дня было солнечным и тихим. Радуясь теплу, заливались птички. Оранжевые лучи солнца играли в окнах дома, в котором жил Кацнельсон. Вскоре и сам Давид Давидович вышел из подъезда и сел в свой «мерседес». Завел двигатель и тронулся. Но тут же раздался оглушительный взрыв. Когда дым рассеялся, стало видно, что «мерседес» превратился в груду искореженного металла.
*
Стучат колеса на стыках. Гудит, торопится поезд «Москва – Сочи». Андрей Котов сидит у окна, пьет чай и читает книжку. Это стихи. Андрей лениво пробегает взглядом стихотворения: одно за другим. На очередном задерживает внимание. Перечитывает еще раз.
«Куда я еду, что ищу я в жизни?
Вокзалы, полустанки, поезда.
И горести, и радости отчизны
По рельсам разлетаются… куда?
Туда, где звезды в вышине мерцают
И где из неоткуда в никуда
Скользят по небу облака… И тают…»
Он задумывается и закрывает книгу. На ее обложке напечатано: «Василий Степанчук. Стихи». Андрей взглянул в окно, потом на книгу. И неожиданно швырнул ее в приоткрытое окно. Поезд, дав гудок, остановился на какой-то станции. В дверь постучали, и в купе вошла молодая, улыбчивая попутчица. Котов поздоровался с ней, представился...
Но это уже другая история…
[*] Ту хандред доллас (анг.) – двести долларов.